А в целом сегодня отличный день. Я выспалась, успела с утра кучу всего, прогулялась по городу с танцевальной музычкой и такой довольной мордой, что на меня оглядывались дяденьки и иногда тетеньки. Встретила своего старого приятеля, и он не помахал мне рукой издали, как это делают в последнее время все старые приятели при встрече, а схватил и потащил пить кофе. Обозвал "европейкой" за мой цветастый весенний прикид, а я смеялась, что европейка - это что-то вроде еврейки, только в середине вечно какая-то "опа", а вообще европейки, говорят, страшные, как сто чертей, не зря же европейцы ездят за женщинами в Россию. Потом мы посмеялись вместе над подобными стереотипами и моими наглыми попытками напроситься на еще один комплимент, и разошлись.
Еще мы отлично пошили с одной рыжей женщиной (такое ощущение, что нерыжих вокруг не водится, кстати). Совместное шитье очень продуктивно, кстати. Я почти закончила тамарин киртл, который начала дней пять назад. Еще немного, и пугающий меня раскрой шестиметрового рулона дорогущей зеленой ткани станет неизбежностью. А еще я люблю принимать гостей, это лишний повод прибраться и купить пироженки (которые потом никто не ест).
Мама теперь ходит по дому и возмущается. Чего это у тебя, говорит, булавки в кресло воткнуты, ведь кто-нибудь сядет! А я ей говорю, не сядет, мол, в этом кресле последние три месяца отваживаемся сидеть только я, кот и упелянд. Я о булавках информирована, упелянду они не страшны, а кота не жалко. Тут мама находит упавший со стола кусочек портновского мыла и торжествующе вопит: "Ага, еще и мыло разбросала по всему дому!!! Я знаю, это ты специально, чтоб кто-нибудь поскользнулся, упал прямиком на кресло и сел на булавки!". Занавес.